"Повесть о Шемякином суде"

В нЪкоихъ мЪстехъ живяше два брата, земледЪлцы, единъ богатъ, други убогъ. Богатый же ссужая много лЪтъ убогова и не може исполнити скудости его. По неколику времени прииде убоги к богатому просити лошеди, на чемъ ему себЪ дровъ привести. Братъ же ему не хотяше дати <...> лошеди и глагола ему: «Много ти, брате, ссужалъ, а наполнити не могъ». И егда даде ему лошадь, он же, вземь, нача у него хомута просити. И оскорбися на него братъ, нача поносити убожество его, глаголя: «И того у тебя нЪтъ, что своего хомута». И не даде ему хомута. 
     Поиде убогой от богатого, взя свои дровни, привяза за хвостъ лошади, поЪде в лесъ и привезе ко двору своему и забы выставить подворотню и ударив лошадь кнутомъ. Лошедь же изо всей мочи бросися чрез подворотню с возомъ и оторва у себя хвостъ. 
     И убоги приведе к брату своему лошадь бЪз хвоста. И виде брать его, что у лошеди ево хвоста нЪтъ, нача брата своего поносити, что лошадь, у него выпрося, испортил, и, не взявъ лошади, поиде на него бить челомъ во град к Шемяке судии. 
     Братъ же убоги, видя, что братъ ево пошелъ на него бити челомъ, поиде и онъ за братом своимъ, вЪдая то, что будетъ на него из города посылка, а не ити, ино будетъ Ъздъ приставом платить. 
     И приидоша оба до некоего села, не доходя до города. Богатый приидЪ начевать к попу того села, понеже ему знаемъ. Убогий же прииде к тому же попу и, пришед, ляже у него на полати. А богатый нача погибЪль сказывать своей лошади, чего ради в город идетъ. И потомъ нача попъ с богатымъ ужинать, убогова же не позовут к себЪ ясти. Убогий же нача с полатей смотрЪти, что попъ з братомъ его Ъстъ, и урвася с полатей на зыпку и удави попова сына до смерти. Попъ такъже поЪде з братомъ в город бити челомъ на убогова о смерти сына своего. 
     И приидоша ко граду, идЪже живяше судия. Убогий же за ними жь идЪ. Поидоша через мостъ в город. Града же того некто житель везе рвомъ в баню отца своего мыти. БЪдный же веды себЪ, что погибЪль ему будетъ от брата и от попа, и умысли себЪ смерти предати, бросися прямо с мосту в ров, хотя ушибьтися до смерти. Бросяся, упаде на старого, удави отца у сына до смерти; его же поимаше, привЪдоша пред судию. Онъ же мысляше, какъ бы ему напастей избыти и судии что б дати. И ничего у себЪ не обрЪте, измысли, взя камень и, завертев в платъ и положи в шапку, ста пред судиею. Принесе же братъ его челобитную на него исковую в лошеди и нача на него бити челомъ судии Шемяке. 
     Выслушав же Шемяка челобитную, глагола убогому: «ОтвЪщай!» Убогий же, нЪ вЪды, что глаголати, вынял из шапки тотъ заверчены камень, показа судии и поклонися. Судия жъ начаялся, что ему от дЪла убоги посулилъ, глаголя брату ево: «Коли он лошади твоей оторвал хвостъ, и ты у него лошади своей не замай до тЪхъ мЪсть, у лошеди выростетъ хвостъ. А какъ выростет хвостъ, в то время у него и лошадь свою возми». 
     И потом нача другий суд быти. Попъ ста искати смерти сына своего, что у него сына удави. Он же такъ же выняв из шапки той же заверчены платъ и показа судне. Судиа же виде и помысли, что от другова суда други узел сулит злата, глаголя попу судия: «Коли де у тебя ушипъ сына, и ты де атдай ему свою жену попадью до тЪх мЪстъ, покамЪстъ у пападьи твоей он добудетъ ребенка тебЪ. В то время возми у него пападью и с ребенкомъ». 
     И потомъ нача трети суд быти, что, бросясь с мосту, ушибъ у сына отца. Убогий же, вынявъ заверчены из шапки той же камень в плате, показа в третие судие. Судия же начался, яко от третьего суда трети ему узол сулитъ, глаголя ему, у кого убитъ отецъ: «Взыди ты на мостъ, а убивы отца твоего станеть под мостом, и ты с мосту вержися самъ на него, такожде убий его, яко же он отца твоего». 
     После же суда изыдоша исцы со отвЪтчиком ис приказу. Нача богаты у убогова просити своей лошади, он же ему глагола: «По судейскому указу как де у ней хвостъ выростетъ, в ту де тебЪ пору и лошадь твою отдамъ». Братъ же богаты даде ему за свою лошадь пять рублевъ, чтобъ ему и бЪз хвоста отдалъ. Он же взя у брата своего пять рублевъ и лошадь его отда. 
     Той же убоги нача у попа просити попадьи по судейскому указу, чтобъ ему у нЪе ребенка добыть и, добыв, попадью назад отдать ему с робЪнком. Попъ же нача ему бити челом, чтоб у него попадьи не взялъ. Он же взя у него десять рублевъ. 
     Той же убоги нача и третиему говорить исцу: «По судейскому указу я стану под мостомъ, ты же взыди на мостъ и на меня тако жъ бросися, яко жъ и аз на отца твоего». Онъ же размышляя себЪ: «Броситися мнЪ — и ево де не ушибить, а себя разшибьти». Нача и той с нимъ миритися, даде ему мзду, что броситися на себя не вЪле. 
     И со всех троихъ себЪ взя. Судиа шь высла человЪка ко ответчику и вЪле у него показанние три узлы взять. ЧеловЪкъ же судиинъ нача у него показанныя три узла просить: «Дай де то, что ты из шапки судие казалъ в узлахъ, велелъ у тебя то взяти». Он же, вынявъ из шапки завязаны камень, и показа. И человЪкъ ему нача говорить: «Что де ты кажешъ камень?» ОтвЪтчикъ же рече: «То судии и казал». Человек <...> нача его вопрошати: «Что то за камень кажешь?» Онъ же рече: «Я де того ради сей камень судье казал <...> кабы онъ не по мне судил, и я тел каменел хотел его ушипЪти». И пришедъ человекъ и сказал судье. Судья же, слыша от человека своего, и рече: «Благодарю и хвалю бога моего, что я по немъ судил: акъ бы я не по немъ судил, а онъ бы меня ушип». 
     Потом убоги отыде в домъ свой, радуяся и хваля бога. Аминь.